Алексей Слаповский
«Времена жизни»

Действующие лица:

• ЯН, муж
• ИННА, жена

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1. 1980-й год

Ян и Инна сходят по ступеням. Ян в черном костюме, Инна в свадебном платье. Мендельсон. Приветственные крики. Летят цветы. Ян и Инна целуются. Долго и нежно. Выстреливает шампанское, красная струя обливает платье невесты. Ян пытается отчистить платком, невеста отталкивает его руку. Ян, снимая пиджак, уходит за кулисы. Инна снимает с себя платье, замачивает его в тазу с водой. Ян выходит в майке и в трусах, с бутылкой в руке. Фоном звучит песня группы «ABBA» «Super trouper». Или «Малиновка» ВИА «Верасы».

ИННА. Какой идиот придумал красное шампанское?

ЯН. Это Боря достал. «Кампари». Наверно, в Москве, купил, в валютном магазине.

ИННА. Твой Боря фарцовщик и понтярщик. Ян, посмотри на меня! Ты что, пьяный?

ЯН (прикладывается к бутылке, дурашливо). Ян! Ты пьян? (Хихикает)… Стирать собралась?

ИННА. Замачиваю. Говорила мне Ленка, не бери напрокат. Теперь платить придется, как за новое. И примета плохая. В смысле, когда платье чужое.

ЯН. Суеверия.

ИННА. Что за время, ё! Платье не купишь, кольца обручальные по справке из загса… (Рассматривает платье). Нет, не отойдет, пятна останутся… Хватит пить! У нас брачная ночь все-таки. Первая.

ЯН. Ну, допустим, не первая, хотя брачная. Это все ритуалы. Кольца эти, машины с ленточками, Мендельсон, тетка в загсе. «Сегодня рождается еще одна советская семья, которая пойдет…». Куда пойдет, не помнишь?

ИННА. «В светлое будущее развитого социализма. Рука об руку».

ЯН. Нога об ногу. Щека к щеке. Бедро к бедру. Жо…

Инна смотрит на него.

ЯН. Я чуть со смеху не умер. Все важные такие, серьезные, будто что–то такое происходит.

ИННА. То есть ничего не происходит? Может, тебе и кольцо не нужно?

ЯН. Все, что мне нужно, это любовь.

ИННА. Какая любовь, ты пьян в дупель!

ЯН. Инна! Жена моя! Ты теперь жена, понимаешь? Я лично еще не понимаю. Офигеть! Была нормальная девчонка, совсем как человек, веселая, умная, стройная, и вдруг – жена!

Обнимает Инну, пытается повалить ее на пол. Она отпихивает его. Вскакивает.

ИННА. Запомни: пьяный чтобы ко мне даже не приближался! Ты все испортил! Всю свадьбу! Это же раз в жизни бывает!

ЯН. У кого как.

ИННА. Что?!

ЯН. Статистика говорит: каждый третий брак кончается разводом. Или второй.

ИННА. Ты еще не успел жениться, а уже думаешь…

ЯН. Я уже не думаю. Я женился, на кой мне думать теперь?

ИННА. Так. Все ясно. Я все поняла.

ЯН. Ого, какой тон у нас! К маме уйдешь? Пожалуйста – она рядом, в соседней комнате.

ИННА. Сволочь ты, вот и все!

Взяв таз с платьем, она выходит.

2. 1981-й год

Ян завтракает: ест бутерброд, прихлебывает чай. Входит Инна – в халате, с большим животом. Музыка: Ricchi e Poveri – «Sara perche ti amo» или «Позвони мне, позвони».

ИННА (улыбается). Странно как-то… Быстро как-то все… Только вчера была девочка Инночка с бантиком, и вот уже взрослая женщина, и во мне уже целый еще один человек сидит. Ночью приснилось, как в пионеры принимали. «Я, Инна Белавина, вступая в ряды всесоюзной пионерской организации имени Владимира Ильича Ленина, перед лицом своих товарищей торжественно обещаю: горячо любить свою Родину, жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия, свято соблюдать законы пионерии Советского Союза!»

ЯН. А заповеди помнишь?

ИННА. Пионер… любит Родину…

ЯН (поправляет). Пионер предан Родине. И партии, и коммунизму!

ИННА. Пионер равняется на героев борьбы и труда!

ЯН. Пионер лучший в учебе, труде и спорте!

ИННА. Пионер – честный и верный товарищ, всегда смело стоящий за правду!

ЯН. Пионер – друг пионерам и детям трудящихся всех стран!

Они смеются.

ЯН (прикладывает ухо к животу Инны). Привет, Константин Янович.

ИННА. Ольга Яновна.

ЯН. Жаль, что не умеют еще заранее пол определять.

ИННА. Ты хочешь обязательно мальчика? Соседка–бабка говорит: мальчик будет. Как–

то она по форме живота определяет.

ЯН. Мне все равно. В смысле – лишь бы человек. Я его люблю. (Целует живот). И тебя люблю. (Целует Инну). Я всех люблю! Включая пионеров и детей трудящихся всех стран! И даже детей капиталистов! Все, я опаздываю! Мы проектируем город будущего! (Идет за кулисы).

ИННА. Квартиру бы ты нам спроектировал. Я тебя люблю, Янчик!

ЯН (высовывается). Чего?

ИННА. Иди, иди.

Ян скрывается, Инна смотрит перед собой, сложив руки на животе. Улыбается. Что–то почувствовала, озабоченно прислушалась. Уходит.

3. 1982-й год

С. Никитин, «Под музыку Вивальди». Или Al Bano Carrisi & Romina Power, «Felicita».

Ян торопливо входит, разматывая шарф.

ЯН. Инчик! Инна!

ИННА (выходит, плотно прикрывая за собой дверь). Ты чего орешь?

ЯН. Как тебе это, а?

ИННА. Что?

ЯН. Ни фига себе! Ты не знаешь? Ты радио не слушала, телевизор не смотрела? (Изображает танец маленьких лебедей). Пам–пам, пам–пам, парапа–пам! Пам–пам, пам–пам, парапа–пам! (Встал в торжественную позу). Дорогие товарищи! Работают все радиостанции Советского Союза. С прискорбием сообщаем вам…

ИННА. Прекрати, Костя только что уснул!

ЯН. Брежнев умер, Инка! Сделал подарок к праздникам! Вот тебе и Кощей Бессмертный!

ИННА. Ну, умер и умер. У ребенка третий день температура под сорок, а ты тут… В аптеку заходил?

ЯН. Черт… Сейчас, я мигом.

ИННА. Уже не надо, я нашла пару таблеток. Потом сходишь.

ЯН. Какая разница? Пока не разделся, схожу.

ИННА. Поешь сначала.

ЯН. Ага. Ясно. Ты заботливая, ты думаешь обо мне, а я обо всех забыл, в том числе о больном ребенке. Чудовище.

ИННА. Перестань.

ЯН. Мне надоели твои подтексты, поняла? Мне надоело тебя расшифровывать. И у Кости не сорок, а тридцать восемь, и выше не поднималась!

ИННА. Я сказала не сорок, а под сорок.

ЯН. Под сорок – это тридцать девять с половиной. Или тридцать девять. Сама врач, знаешь лучше меня.

ИННА. Что лучше – это точно. И никаких подтекстов. Дома больной ребенок, а ты забыл зайти в аптеку, какой тут подтекст? Тебе Брежнев важнее.

ЯН. Слушай, не путай одно с другим. Я пошел.

ИННА. Ты нарочно?

ЯН. Да не хочу я есть! (Неожиданно смеется). Кстати, анекдот. Приходит Крупская к Брежневу, говорит: «Леонид Ильич, вы меня помните? Я Крупская!» А он ей: «Как же, помню, и мужа вашего, товарища Крупского, отлично помню!» (Хмыкнув). Вот так. Человек умер, а анекдоты живут… Ты не сердись на меня.

ИННА (садится на стул). Постой. Что, в самом деле умер?

ЯН. До тебя доходит, как до Китая пешком.

Инна плачет.

ЯН. Ты чего?

ИННА. Жалко все-таки… Все–таки человек…

ЯН. Ты бы лучше меня пожалела!

Инна прислушивается, уходит в ту дверь, откуда вышла. А Ян – из квартиры.

4. 1984-й год

Stevie Wonder, «Just Called To Say I Love You». Или «Мохнатый шмель» из фильма «Жестокий романс».

Инна выходит в нарядном платье и туфлях. Стоит перед зеркалом. Выходит Ян в костюме (тот самый черный, свадебный, только ощущение, что рукава и брюки стали чуть короче).

ИННА. Жмут.

ЯН. Другие надень.

ИННА. Ага? Сейчас пересмотрю все свои двадцать пар.

ЯН. Сама их купила.

ИННА. Других не было. Думала, разношу.

ЯН. Иди в тапочках.

ИННА. Очень смешно.

ЯН. Мы опаздываем.

ИННА. А что, на поезд разве? Ну, день рождения. Кто–то раньше придет, кто–то позже.

ЯН. Не хочешь идти, так и скажи.

ИННА. Не хочу. Боря начнет хвастаться, жена его тоже – брюликами своими… Все будут прилично одеты, а я как золушка. И вообще, не мои это люди.

ЯН. Боря мой друг. И Виктор, и Саша.

ИННА. Ради бога, но я-то при чем?

ЯН. Так не ходи, я один пойду.

ИННА. И опять напьешься?

ЯН. Почему опять? Когда я напивался?

ИННА. Неделю назад.

ЯН. Я выпил. Я просто выпил. Выпил и напился – есть разница?

ИННА. Ты так выпил, что упал.

ЯН. Я споткнулся! Потому что мама твоя смотрела на меня, как прокурор. Взгляд – как подножка! Она взглядом лошадей валить может!

ИННА. Еще чем она тебе не нравится?

ЯН. Ты идешь или нет?

ИННА. Как хочешь. А ты в этом? Он тебе уже мал.

ЯН. Я подрос со свадьбы. Что, совсем плохо?

ИННА. Да нет, нормально.

Уходит в комнату.

ЯН (идет за ней). Я не понял, мы идем или нет?

5. 1984-й год

А. Пугачева «Без меня тебе, любимый мой».

Инна выходит в медицинском светло–зеленом халате с чашкой в руке.

ИННА. Сергей Ильич, вам чаю сделать?

Неразборчивый голос. Выходит Ян – в халате, в маске и шапочке.

ИННА (смеется). Вы маску снять забыли.

ЯН. Я не забыл. Это я чтобы ты не поняла, как я на тебя смотрю.

ИННА. Тогда на глаза маску надо. Чаю хотите?

ЯН. Мужчина смотрит еще и губами. Со слоном?

ИННА. Тридцать шестой грузинский. Тоже неплохо. Губами – это как?

ЯН. Объясняю. Если губы начинают изгибаться, знаешь, так, слева вверх, а справа вниз или наоборот, все, верный признак: мужчина на женщину запал.

ИННА. Я наливаю?

ЯН. Спирту бы.

ИННА. У меня нет.

Ян подходит очень близко.

ЯН. Инна… Ты лучший анестезиолог. Нет, не так. На улице чудесная погода. Нет, не так. Что ты делаешь сегодня вечером? Опять не так. Короче, я тебя люблю.

ИННА. Сергей Ильич….

ЯН. Давай без Ильича, я что, такой старый?

Инна идет к двери.

ЯН. Ты куда?

ИННА. За спиртом. У Нины Дмитриевны возьму.

ЯН. Да не надо мне!

Инна уходит, Ян тоже, на ходу снимая с себя халат и швыряя его в угол.

6. 1987-й год

«Наутилус Помпилиус», «Я хочу быть с тобой».

Ян за письменным столом что–то чертит. Напевает.

ЯН. Я хочу быть с тобой… Я хочу быть с тобой… Я так хочу быть с тобой, и я буду с тобой…

Шевеление в кресле, что стоит углу. Там спала Инна под пледом. Сейчас она отбрасывает плед, потягивается. Смотрит на Яна. Подпевает. Они поют вместе, повторяя одни и те же слова припева.

ИННА. Обожаю смотреть, как ты работаешь.

ЯН. А я обожаю смотреть, как ты спишь.

Ян подходит к Инне, берет ее на руки. Несет к двери.

ИННА. Знаешь, а я тебя люблю.

ЯН. Кто бы сомневался. Я тебя тоже люблю.

Скрываются за дверью.

7. 1987-й год

Виктор Цой. «Перемен».

Ян выскакивает из комнаты.

ЯН. Ненавижу! Мне тридцать лет уже, вокруг черт знает что творится, все меняется, перестройка, черт бы ее побрал, люди находят новые возможности! А я так и буду сидеть в этой свой конторе на сто шестьдесят рублей? И ты спрашиваешь, в чем дело? Я в тупике, вот в чем дело! Я в тюрьме!

ИННА (выходит). Я не поняла, кого ты ненавидишь?

ЯН. Себя! За то, что живу не так, как хочу!

ИННА. А как ты хочешь?

ЯН. Я хочу хотя бы иметь право быть мрачным и молчать! Хотя бы пять минут в день. Но ты же глаз не сводишь, как надзиратель, сразу: в чем дело? Человеку надо помолчать и подумать, вот в чем дело! И все!

ИННА. Я скажу тебе, кого ты на самом деле ненавидишь. Ты ненавидишь моих родителей.

ЯН. Неправда!

ИННА. Ты ненавидишь даже ребенка, потому что он тебе мешает, ты с ним совсем не общаешься.

ЯН. Неправда!

ИННА. Меня ты тоже ненавидишь.

ЯН. Правда! Вот это – правда! Спасибо, догадалась! Я понять не могу, зачем я вообще… Мы с тобой абсолютно разные люди! С тобой поговорить не о чем, ты ничего не читаешь, тебе ничего неинтересно!

ИННА. Действительно. Работа, дом, готовка, сын, работа, готовка, сын, да еще тебе постирать, погладить. Почему бы ночью еще не почитать?

ЯН. Когда ты мне что гладила в последний раз?

ИННА. Объясни нормально, что тебя не устраивает? Ты меня не любишь?

ЯН. Я с ума сойду: женщине говорят – ненавижу, а она спрашивает: ты меня любишь? У тебя что в мозгах вообще?

ИННА. Если так, почему не уйдешь? Ждешь, когда я сама попрошу?

ЯН. А ты хочешь попросить? Чего же молчала? Да ради бога, мои мать с отцом только рады будут, если я вернусь!

ИННА. Валяй, счастья тебе в личной жизни! Успехов в работе! Ускорения и гласности!

ЯН. Тебе того же!

Уходит, хлопнув дверью. Слышится далекий женский голос.

ИННА. Нет, мам, все нормально.

8. 1988-й год

Инна и Ян танцуют. Sade, «Is It a Crime».

ЯН. Сто лет не танцевал.

ИННА. Я тоже. А кто виноват?

ЯН. Я.

ИННА. Мы. Оба дураки.

Ян целует Инну.

ИННА. Люди вокруг.

ЯН. Плевать на них. Пусть завидуют. Ты у меня лучшая… Хотя на диете тебе посидеть надо бы.

ИННА. Это другое.

ЯН. Что другое?

ИННА. То самое. Вот здесь.

ЯН. Серьезно? Сколько?

ИННА. Семь недель.

Пауза.

Аборт можно сделать. Ты это хотел спросить?

ЯН. Нет. А можно?

ИННА. Ты не хочешь этого ребенка?

ЯН. Мы живем в квартире твоих родителей. Мы не кооператоры, курами–гриль не торгуем. И вообще, Боря сказал, что мог бы найти мне работу в Москве. Там сейчас начинают строить коттеджи богатые люди, архитекторы нарасхват. Я бы мог поехать один на какое–то время, но как я тебя оставлю с двумя детьми? То есть если второй будет.

ИННА. А подождать нельзя?

ЯН. Некогда ждать! Люди дела делают, поднимаются, а я на одном месте сижу пятый год! У меня там дерево за окном, я, честное слово, уже сучок присмотрел, чтобы повеситься!

ИННА. Хочешь – езжай. Я справлюсь.

ЯН. Ты прекрасно понимаешь, что я не поеду.

ИННА. А если я сделаю аборт – поедешь?

ЯН. Не в этом дело!

ИННА. А в чем? Хорошо. Я сделаю аборт.

ЯН. Если это твое решение.

ИННА. Я сделаю аборт. А ты уедешь в Москву. Завтра же.

ЯН. У нас еще будут дети, Инчик. Много–много детей.

ИННА. Да.

ЯН. И дом под Москвой.

ИННА. Пойдем, выпьем.

ЯН. Тебе же, наверно, нельзя.

ИННА. Теперь можно.

9. 1990-й год

Без музыки.

Ян входит с портфелем – усталый, унылый. Садится за стол. Яна подает ему ужин и загадочно посматривает. Ян ест, уткнувшись в тарелку. Поднимает голову.

ЯН. Ты чего?

ИННА. Вкусно?

ЯН. Минтай?

ИННА. Да.

ЯН. Нормально. Костик где?

ИННА. На улице.

ЯН. Как у Юли животик?

ИННА. Все в порядке. Ты знаешь, она сегодня улыбнулась и так стала на тебя похожа.

ЯН. Правда? Нет, в чем дело? Я же вижу, ты что–то…

ИННА. Ладно, колюсь. Нас сносят!

ЯН. Правда, что ли?

ИННА. Клянусь.

ЯН. Давно пора. Как твоя мама переживет? Дворянское гнездо, предки жили. Дому всего лет сто пятьдесят, с какой стати его сносить?

ИННА. Нас сносят, и по закону нам положено две квартиры, ты не понял еще? Две! Родителям – и нам! Отдельную!

Ян и Инна некоторое время смотрят друг на друга, потом вскакивают и начинают отплясывать.

«Vaya con dios, «Nah neh nah»» или Жанна Агузарова, «Мне хорошо рядом с тобой».

10. 1991-й год, август

Ян говорит по телефону, глядя в телевизор. Слышна музыка «Лебединого озера».

ЯН. Боря, как у вас там? Я слышал по «Голосу» – войска, люди под танки ложатся. (Слушает). А у нас тихо. Ни демонстраций, вообще ничего. Ты знаешь, только не смейся, я собираюсь ночью пойти листовки клеить. Отпечатал уже. А я лэптоп подержанный достал, «Макинтош», прикинь, в отличном состоянии. Короче, дома текст набил, на работе потихоньку распечатал. А что? Боря, я впервые в жизни чувствую, что я готов зубами драться. Я серьезно. Я не хочу обратно. Я нажрался этого лицемерия на всю жизнь. Опять на собраниях сидеть и херню сутками слушать про светлое будущее? Не хочу! Мне есть что терять, кроме собственных цепей! Я серьезно. … Ты серьезно? Слушай, это же опасно. Пистолет? Какой? Ни фига себе! Приеду, дашь пострелять? Ты только, знаешь, не применяй его. Мало ли. Ладно, защитник свободы, успеха! Передам. Ее нет, она с матерью в Сочи, там у нас тетенька замечательная, мы каждый год почти у нее. А я не смог. Если честно, одному побыть захотелось… Тесть отмучился, да. Шестьдесят три всего, какой это возраст? Теще шестьдесят семь, а она здоровая, как кобыла. Литрами вино пьет – и хоть бы хрен ей. Беги, ладно. За вашу и нашу свободу!