Марина Крапивина
«Сигналы примирения»

Действующие лица:

• НИКОЛАЙ АНДРЕЕВИЧ, 60

  АННА, его дочь, 27

  АЛЕКСЕЙ, муж АННЫ, 32

  АЛЛА, жена НИКОЛАЯ АНДРЕЕВИЧА, 57

  РОМАН, сын АЛЛЫ, 37

  СВЕТА, жена РОМАНА, 35

  МЕДСЕСТРА, 42

  НАСТЯ, 10, внучка АЛЛЫ

  ВОЛОДЯ, роль без голоса

«Отцы, не раздражайте детей ваших, дабы они не унывали» (Кол. 3: 21).

Сигналы примирения — язык телодвижений собаки, используемый ею для выражения состояния стресса, самоуспокоения и избегания социальных конфликтов (Тюрид Ругос. Диалог с собаками: сигналы примирения).

ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ

Сцена 1

По коридору больницы везут больного, он очень возбужден и не понимает, что с ним случился инсульт. В состоянии аффекта он дергается, машет руками, ногами, пытается вскочить, его придерживает Сестра. Анна идет рядом.

Николай Андреевич. Куда?! Что? Куда вы меня везете? Где я?

Сестра. Будешь буянить — привяжем!

Николай Андреевич. Какой счет ЦСКА - Рубин? Лупанул по своим воротам, с разворотом! Дайте мне забрать вещь, которую я купил. Вы чё? Дебилы, что ли? Где, блядь, ваш этот долбанный Собянин? Где они? 7 тыщ рублей! Как мне теперь взять ее? Аня, Аня! (делает отчаянные попытки привстать, рука сестры мягко, но жестко не дает ему привстать).

Сестра. Вот разбушевался-то! Щас укольчик аминазином сделаем, успокоится. У него диабета нет?

Анна. Нет.

Николай Андреевич. Стеклоткань там, под нижней полкой спрятана, поезд из Чебоксар, 10-й вагон, 5-е купе, место 23. Анечка, ты моя любимица, Анечка, ты здесь?

Анна. Здесь, Здесь, не волнуйся (наклоняется). Что, пап?

Николай Андреевич (лихорадочно, шепотом). Ты это, там, у меня, в серванте, внизу открой, там книжки, поняла? Там, вдруг, мало ли как все кончится... на похороны, там, возьми. Ох, ну ё-моё, как же это получилось-то, а?

Анна. Пап, успокойся, ну какие похороны, ты еще всех нас переживешь, полежишь тут, полечишься и домой вернешься.

Каталка въезжает в палату. Больного перекладывают с каталки на кровать, с трудом, больной сопротивляется.

Сестра. Да что ж ты такой упрямый-то, а ну давай перекатывайся, воот (поощрительно, когда он поддается), молодец.

Николай Андреевич. А где я, что я тут делаю? (бредит) Не надо меня в больницу, отвезите меня домой, я лучше сдохну, чем в больницу поеду.

Сестра. А где ты, по-твоему? Давай тебя посмотрим, футболист. Подними правую ногу, так, теперь левую (больной послушно выполняет приказания, но все движения у него разбалансированы, как у сломанного, разладившегося робота).

Анна. Это инсульт, да? Это необратимо?

Сестра. Пока сложно сказать. Диагнозы доктор ставит. Нужно его обследовать. Первичный осмотр показывает все признаки инсульта второй степени (пауза). Да, полис постарайтесь завтра привезти, а то нам его оформлять надо. И паспорт. Во вторник приходите. А пока его вещи все заберите, в палате нельзя держать Щас прокапаем его.

Анна (Сестре). А что ему понадобится, на первое время?

Сестра (готовя капельницу). Памперсы. У нас закончились. Тут аптека напротив есть.

Николай Андреевич (прислушиваясь). Что? Какие памперсы? Да вы что! Я сам буду ходить (пытается приподняться, Сестра мягко, но решительно укладывает его).

Сестра (начиная ставить капельницу). Тихо, тихо, тихо. Куда собрался-то? Для тебя, золотой мой. Руку-то расслабь. Да расслабь ты руку-то (завязывая жгут на предплечье). Воот. А теперь кулачком работай, работай (втыкает иглу).

Николай Андреевич. Ой, больно.

Сестра. Все вы, мужики, боли боитесь. Ну вот и все (заклеивает иглу пластырем). (Анне) Воды еще купите. Кружку, ложку.

Анна. А лекарств никаких не надо?

Сестра. Это с доктором. Вы его подержите, а то он капельницу сорвет. Видите, какой беспокойный. (Николаю Андреевичу) Ничего не жжет, что чувствуешь?

Анна (достает купюру 100 рублей, протягивает). Я вас очень прошу, присмотрите за ним, вдруг ему в туалет надо.

Сестра. Да не надо, ну что вы (берет купюру). Да все будет нормально. Загляну. Я обхожу их. Видите, он даже притих уже.

Анна. Ну, я тогда за памперсами сбегаю.

Сестра. Да, утку ему щас не поставишь.

Николай Андреевич. Утку мне поставь.

Сестра. Ты выльешь ее, сокол ты мой (Анне). Вишь, как его выгибает в дугу. Иди, иди, я пока подержу (Сестра садится рядом, держит больного за руку). Лежи тихо.

Анна. Ну, пошла я (Николаю Андреевичу). Пап, ты тут полежи пока, я скоро, я в аптеку.

Николай Андреевич. Ань, Ань, «Советский спорт» принеси.

Анна уходит.

Николай Андреевич. Я, это, в туалет хочу.

Сестра. Не врешь?

Николай Андреевич. Нееее.

Сестра. Тогда за уткой схожу.

Сестра встает, собирается выйти.

Николай Андреевич. Утку?! Какую утку? Не буду я в утку. Да я щас встану и пойду сам. Пытается встать, дергает рукой с иглой, игла вылетает из вены, начинает хлестать кровь. Сестра бросается к больному, откуда-то из кармана достает бинт, вату, накладывает жгут.

Сестра. Что ж ты творишь, зараза такая (бьет его по плечу, по голове ладонью, он съеживается). Я тут не буду, блядь, с тобой с одним нянчится (опять ударяет. Он весь вжимается). Давай теперь правую, ну, быстро. Руку давай (он протягивает руку).

Она протирает спиртом, делает жгут, втыкает иглу капельницы теперь в другую руку.

Сестра. Все. Смотри у меня. Чтоб лежал как суслик (смотрит на уровень жидкости). Через полчаса приду, проверю. Не жжет?

Уходит.

Затемнение.

Сцена 2.

Неделю спустя. Больница. Николай Андреевич лежит в палате с тремя койками. Рядом с койкой отца сидит Анна, Сестра стоит рядом.

Николай Андреевич. Один совсем плохой. А моложе меня на семь лет. Такой молодой и так трахнуло. А этот, что курить пошел, так на этого артиста похож, помнишь, сериал был, там этот Хлебнасущенский был такой.

Анна. Петербургские тайны.

Николай Андреевич. Во-во! (пауза.) (говорит заговорщицким шепотом) Я сегодня ночью вставал, сам дошел до туалета и все сделал сам, а обратно мне помог какой-то парень, он довел меня, уложил и укрыл одеялом.

Анна. Медбрат?

Сестра. Нет у нас никаких медбратьев. Сочиняет. Какой там вставал.

Николай Андреевич пытается дотянуться до кружки с водой, промахивается, кружка падает, вода проливается.

Сестра. Ну вот, видите. Встает он.

Николай Андреевич. У него был белый халат, белый-белый.

Анна. А почему у него такие синяки на руках?

Сестра. От капельницы.

Анна. А на запястьях откуда? Господи! Пап, откуда синяки такие?

Сестра. Вы не давайте ему спать днем, а то они отсыпаются, а ночью буянят.

Анна. Так он вставал?

Сестра. Нет, конечно, посмотрите на него. Но очень беспокойный, рвется встать, падает, утку вот разлил, ходячий сосед позвал сестер, еле справились, пришлось привязать.

Николай Андреевич (жалобно). Они меня привязали, как в Гестапо, но я должен встать.

Сестра (ставит капельницу). Тебе нельзя вставать, а то вторично трахнет. Следите, чтобы он не дергал рукой.

Уходит.

Николай Андреевич (шепотом). Я сегодня вставал, и мужчина мне помог, весь в белом. Володя его зовут.

Анна (держит его руку с иглой). Хорошо, хорошо, но тебе нельзя вставать. Ты ведь хочешь выйти отсюда? Ты хочешь стать прежним?

Молчание.

Николай Андреевич. Дай мне телефон (Анна дает ему сотовый). Набери Аллу. Там найди, мне Ромка записал. Телефонная книга. (Анна ищет в телефонной книге сотового телефона нужное имя, протягивает телефон, он берет здоровой рукой). Алла! Алё, Алла! Ты сегодня придешь? (пауза) Температура? 37 и 2? А завтра придешь? (пауза) Понял, понял, да, прости, да (обращается к дочери). На, выключи. Вот ведь не повезло бабе. Плохо себя чувствует. Да… а тут я еще.

Анна. Да уж (пауза). Папуль, помнишь, ты два дня назад спрашивал про нотариуса, про книжки мне говорил.

Николай Андреевич. Ну.

Анна. Вызвать его?

Николай Андреевич. А сколько это стоит?

Анна. Это неважно, я это на себя возьму. Просто ты должен это сделать в трезвом уме и твердой памяти.

Николай Андреевич. Я сам пойду.

Анна. Ты пойдешь! Ты уже пошел. Зачем ты врал, что написал завещание?

Николай Андреевич. А ты уже хоронишь меня?

Пауза.

Анна. Пап, а зачем ты вообще женился в таком возрасте? (Николай Андреевич молчит) Ты ведь мне обещал, что в гражданском будете (Николай Андреевич молчит). Она же к тебе даже не ходит сюда. И домой к тебе только в гости ездит. Это знаешь, как называется? Гостевой брак.

Николай Андреевич. Она болеет. Что ты такая злая! Алка хорошая.

Анна. Но жениться-то зачем в 57 лет? (Николай Андреевич молчит.)

Входит молодой человек с пакетом.

Николай Андреевич (радостно). О, Ромка, сын!

Роман. Николай Андреич, как ты? Тут мама вот передала тебе, морс наделала, вот тут бутерброды, яблоки, апельсины.

Анна. Его тут нормально кормят. Он это-то не доедает.

Роман. Привет, Ань. Ну, вдруг захочется чего-то домашнего?

Анна (рассматривает содержимое пакета) Ну, да. Колбасы, например, докторской (принюхивается). Да еще не первой свежести.

Роман (Анне). Ну зачем ты. Только из магазина. (Николаю Андреевичу). Светка приветы передает. Как ты?

Николай Андреевич. Да ничего, ничего. Только вставать не разрешают. Привязывают.

Роман. Привязывают? Безобразие! А врач на месте?

Анна. Ты с врачом хочешь поговорить?

Роман. Да. Надо пожаловаться.

Анна. Сейчас (смотрит на часы) уже семь часов, врач бывает здесь по вторникам и четвергам с девяти до часу.

Роман. Понятно (встает). Да, трудно, дядь Коль, ну ничего, мы бросаем все силы. Ты поправишься. Все будет хорошо.

Радостный Николай Андреевич кивает, слезы умиления у него на глазах.

Роман. Ну, я пошел. Поправляйся.

Николай Андреевич. А Алка, мама, придет?

Рома. Придет. Конечно, придет. Просто она тоже ведь понервничала так. Ты же взял и рухнул прям у газели. Хорошо я удержал тогда полку, а то бы… Да, мама сразу скорую вызвала. В таких делах надо сразу реагировать.

Николай Андреевич. Как там, переехали?

Роман. Да, дядь Коль, нормально все, не волнуйся. Живем пока без холодильника. Ты ж его грохнул.

Николай Андреевич. Ё-моё! Вот я мудак. Я отдам. Да, да. Алка мне жизнь спасла. Она молодец. Пусть она отдыхает. Если тяжело, если болеет. Передай, что кормят хорошо, все есть. Все в порядке.

Анна (раздраженно). Передай еще, что дочь дежурит ежедневно с 9 до 9, меняет памперсы, что стоят они упаковка 450 рублей, что в день ставят четыре капельницы, которые надо сидеть и держать. А вообще-то все хорошо.

Роман. А что, какие-то проблемы? Подожди, Ань, ну чего ты сразу кипятишься-то. Скажи, мы подумаем.

Анна. Вы же, блядь, все силы бросаете.

Роман. Стоп, стоп. Тебе трудно? Ну, давай тогда сиделку наймем.

Николай Андреевич. Ребят, не ссорьтесь, ребят. Ох, ё-моё. Как я, эх.

Анна. Сиделку? У тебя есть деньги?

Роман. Ну, найдем деньги.

Анна. Он здесь пока только неделю. Неделю можно и своими силами.

Роман. Но ты же жалуешься. Я поэтому и предлагаю. Сам я работаю.

Анна. А при чем здесь ты? Где твоя мать, жена его? Она ведь жена.

Роман. Я же сказал, мама плохо себя чувствует.

Анна. Ага. Какое совпадение. А я себя прекрасно чувствую. У меня тоже температура 37 и 5.

Роман. И напрасно. Нельзя на ногах переносить.

Анна. Спасибо.

Роман. Ну, подожди, подожди. А ты узнавала, сколько это стоит?

Анна. Узнавала. Это дорого.

Роман. Ну мы что-нибудь придумаем. Можно же, наверное, здесь кого-то попросить.

Анна. Попроси! Попроси, попроси. Иди вон попроси. Займись этим. Ты же все силы прикладываешь.

Роман. Ну, Ань, ну не надо так. Это твой отец все-таки. И при нем прям такие разговоры, его нельзя расстраивать. И ты могла бы позвонить, рассказать, я бы напрягся. (Звонит его сотовый) Да, да, в больнице. Да, ничего (смотрит на Николая Андреевича, улыбается) Мама! Привет передает. (В телефон) Да все в порядке.

Николай Андреевич (оживляясь). Это Алка?! Привет ей передай.

Роман. Мам, там, это, Светка не пришла еще? (пауза) Я понимаю, да, ты их спать уложи. Ну тупо уложи спать, я щас буду. Через полчаса. Всё пока.

Анна. Понятно, с детьми она сидеть может.

Николай Андреевич (с умилением). Как там Юрка-то?

Роман. Зубки на той неделе резались. А Настюха молодец, 10 лет, а помогает. (Помолчав.)

Ну, Андреич, давай выздоравливай, мы тебя все ждем. Я буду заходить. У тебя есть мой телефон? Звони, если какие проблемы.

Николай Андреевич. Давай, давай! Покедова. (Роман уходит.) Ромка, сын.

Анна. Сын? Ромка тебе сын?!

Николай Андреевич. Ну, ладно, не ревнуй. Я вас всех люблю, все вы мои дети, они к тебе тоже хорошо относятся, только хорошее про тебя говорят, что, мол, молодец девка, и работает, и учится.

Анна. Я сейчас отпуск взяла за свой счет. Хотя у нас это не принято. Но мне пошли навстречу.

Николай Андреевич. Ну, вот видишь. А Леха чего не заходит?

Анна. А кто к тебе заходил на той неделе, Пушкин? Он даже тебе памперсы менял. Ты забыл?

Николай Андреевич. Памперсы? Я встаю сам, мне памперсы не нужны, нет. Ты мне лучше вот утку дай сейчас.

Анна (смотрит на капельницу). Щас, капать перестанет, я иглу уберу, меня сестра научила.

Затемнение.

Сцена 3.

Больница. Анна сидит у постели спящего Николая Андреевича. Он просыпается.

Анна. Пап, ну-ка повернись на левой бочок, щас я тебе памперсы поменяю.

Николай Андреевич. Эт ты, Ал?

Анна. Нет, это я, Аня.

Николай Андреевич. Ты мне «Советский спорт» принесла?

Анна. Принесла, принесла, щас прокапаем хлорид натрия, и я тебе почитаю.

Николай Андреевич. Ты мне скажи, кто там вчера выиграл-то Зенит или Спартак? Там, на последней странице сводные таблицы посмотри. Дай мне очки.

Анна. Да не дергайся, иглу из вены рвешь, ну что ты в самом деле, уже замучил всех, месяц тут представления устраиваешь, вскакиваешь среди ночи, орешь на всю палату.

Николай Андреевич (жалобно). Они меня тут мучают, дочур (плачет). Забери меня домой, я хочу домой.

Анна. А я тебе дома тараканов потравила, приедешь в чистую квартирку.

Николай Андреевич. А сколько это стоит?

Анна. Не волнуйся, немного.

Николай Андреевич. Ты там в серванте деньги взяла? Три двести.

Анна. Взяла, взяла.

Николай Андреевич. Я хочу жить, и хочу, чтоб вы все вокруг меня были, и Алла, и ты, Анюта, и твой даже этот Леха, и все-все, я ведь все для вас, все для вас, все тебе достанется, ты понимаешь? И дача, и квартира.

Анна. Как же мне пап, когда ты завещание не написал?

Николай Андреевич. Ну и что, ты ведь дочь моя, всё тебе, так и так, я спрашивал у соседа, у «Хлебнасущенского». И Алка мне сказала, что и так все тебе, что не нужно и завещание. А то налоги там большие, а ей ничего не нужно, она честная. А еще кто пишет, тот и умирает сразу, примета такая, а я не хочу, ты хочешь, конечно, а я не хочу, я пожить еще хочу, я ведь молодой еще, мне жить да жить…

Затемнение.

Сцена 4.

Больница. Прошла еще одна неделя.

Николай Андреевич. Вы меня обманываете, сами обещаете, а не приходите.

Анна. Это кто тебя обманывает?! А? Кто обманывает, повтори.

Николай Андреевич. Ну, прости, Аллочка, то есть Анечка. Она, она, сука эта обманывает. А Валя, Валечка (обращается к сиделке), Валя, спасибо тебе.

Анна. Пап, это не Валя, это Рая. Сестра.

Николай Андреевич. Да, да, Рая, а Валя это жена моя, первая жена, она (начинает плакать), я сейчас песню спою, я ей спел песню, после армии вернулся, там на гитаре научился играть, в Ростове, там на политзанятиях, отрабатывал мексиканский бой, знаешь, что это такое? Я щас покажу (пытается показать, у него не получается). Рука не работает, сука. И она меня полюбила за эту песню (начинает петь еле-еле ворочая языком): «В прекрасном замке короля, / С его прекрасной королевой / Жил шут красивый, молодой, / Король любил его напевы...». У меня целая тетрадь таких песен была, напевает: «Пара гнедых, запряженных зарею…», «Будь проклята ты, Колыма, что названа чудной планетой…». А Валька стала убираться и выбросила тетрадь, я тогда ее чуть не убил! Порядок, блядь, порядок этот гребаный, да… (Пауза)

Анна. Да, ты маму гонял, я помню. Зато у Аллы по половице ходишь.

В этот момент в палату входит Алла (маленькая женщина, с ярко-рыжими крашеными хной волосами, ярко-красными губами, в бирюзовых сапогах).

Анна (тихо). Бляди всегда при параде.

Алла. Ой, Андреич, ты как? Оклемался? (садится и нависает над ним, как будто хочет проглотить), я тебе тут клюквы принесла… (роется в сумке, достает мутную пластиковую бутылку).

Николай Андреевич. А, это ты, Валь, Ань, Ал… да, идем ко дну.

Алла. Да ты не ссы, Андреич. Мы все сделаем, мы все силы бросаем (обращаясь к Анне). Ой, Аня, ой, что же делать? это так морально тяжело, так морально тяжело! Конечно, ты меня клянешь, я знаю, но это так морально тяжело, может, сиделку наймем?

Николай Андреевич (услышав слово «сиделка»). Ой, зачем сиделку, не надо сиделку, вы лучше все ко мне приходите. Не бросайте меня.

Анна. Его скоро выпишут. Сиделку надо было месяц назад нанимать (склоняется над отцом). Не волнуйся, пап, никаких сиделок, никто тебя не бросает (Алле, тихо). Иди отсюда, прошмандовка.

Алла (начинает орать). Андреич, она меня оскорбляет, Андреич! Я сама болею, у меня этот… тромбофлебит. Я еле дошла, Андреич. Что ж она твою жену оскорбляет, Андреич.

Николай Андреевич. Не смей, не смей, она жена моя! (Начинает дергаться)

Входит Сестра.

Сестра. Вы его щас до второго инсульта доведете.

Анна (Алле, тихо). Хватит орать. Если морально тяжело, разводись.

Алла. А это не тебе решать, не тебе (улыбается). Андреич, ты ведь любишь меня, Николаич, тьфу, Андреич (начинает притворно плакать). Я с тобой уже 15 лет, столько мы с тобой. Я с тобой и на дачу, и зимой, и летом, а они не ездили, они только за яблоками приезжали и смородинкой, а я всё, всё там на мне, дом строили, я держать помогала и грядки копала. Ты ведь не помогала, вы не ездили.

Николай Андреевич. Да, Алка помогала, я бы один не справился. С крыши чуть не упал с лестницы! Хорошо, она держала, а то бы всё!

Анна. Да вы что! Очумели оба! Может, нам надо было всем на одной койке спать? И матери моей с ней вместе?

Алла. Она его бросила. Сама. А я и на сене спала, и на голых досках. Ох, я столько туда вложила, это уж практически моя дача, столько пота и крови полито.

Анна. Блевотину ты свою вложила и говна. Жрала там и срала.

Сестра. Прекратите. Посмотрите на него.

Николай Андреевич (дергается, срывает капельницу). Ты меня убить хочешь, ты мне не дочь, проклинаю, проклинаю тебя, уйди, уйди. Алла, Алла, не слушай ее, ты моя, девочка моя… Валя, Валя, Аня, Аня. Тьфу!

Сестра (залепляя пластырем ранку, ставя повторно капельницу). В трех соснах запутался, лыжник. Дома разборки устраивайте. Мне идти надо в другую палату. (Анне) Скоро обед, вот эти таблетки до еды дашь.

(Уходит.)

Алла. Вот до чего отца довела. Бредит, зайка мой.

Анна. Всё. Ты пришла. Отлично. Заступай. Вот тут под матрасом памперсы. Когда он посрет, не забудь поменять, а еще у него тут катетер, надо мочу в конце дня вылить (отцу, который отвернулся к стенке). Вот, пришла твоя жена. Теперь она будет тебе жопу подтирать. А я пошла.

Алла. Да я на 15 минут только зашла! Ты чего, ты чего! Андреич, я же сама из поликлиники не вылезаю, у меня вены на ногах, этот, тромбофлебит. Вот ноги все опухли. А она молодая, дочь называется, и не стыдно. За отцом две недели поухаживать, за родным. Ты вот походи, походи, я свое отработала. (Анна переодевается и идет к двери) Ну и уходи! (Кричит вслед уходящей Анне, достает из сумки бутылку портвейна, делает глоток из горлышка.) Мы щас тут с тобой все сделаем, что нужно. А что нужно-то? А, Андреич? Это ж вот неблагодарная дочь, ты все для нее, дачи строишь, квартира на Таганке. Все ей, а она вот так, бросила все и пошла. И не позвонит ведь, да? (пауза) Андреич? А почему? (делает еще глоток). Потому что нужны мы детям до поры до времени, а потом ждут только, чтоб сдохли. Вот так. Ты небось ей и завещание уже (пауза). Да? Андреич, написал? (пауза) Молчишь. Вот попомни мое слово, даже не подойдет, если написал. А Ромка машину хочет купить, ему двухсот рублей не хватает. Возил бы тебя на дачу, потом когда выйдешь отсюда. Тебе ж будет сразу трудно. Он бы там помог тебе. А Светка бы там с ребятами. Дети же, им воздух нужен. А эти что, ни детей, ничего, только имущество твое стерегут.

Молчание.

Алла. Алё, гараж! Андреич, у тебя там как? Чего молчишь-то? А то я вообще не приду, если будешь дуться.

Николай Андреевич (с трудом поворачивается). Да я задремал чего-то. Дай клюковки.

Алла (протягивает пластиковую бутылку с морсом). На! да держи, держи (отпускает, бутылка падает из его рук). Ну вот, разлил все на хуй, Андреич. Я не буду тут корячиться. Ладно, нянька уберет. Пойду я, Андреич, мне еще на эти, процедуры надо успеть к пяти. Давай, выздоравливай. Завтра Рому пришлю, если эта не придет, дочка так называемая твоя.

Николай Андреевич. Мне бы таблетки, до еды надо, дай, запить-то.

Алла. Ой, какие таблетки (смотрит на блюдце горсть таблеток). Да ты что, это столько они в тебя таблеток вбухивают! Андреич, да ты после них импотентом станешь, ты что. Это ж химия сплошная…

Николай Андреич. Я и правда, какой-то вялый от них становлюсь.

Алла. Конечно (бросает таблетки на пол). Нечего тут их всех слушать. Залечат. Вот капельница это хорошо, сразу в кровь, это прочистка, а эту химию, ну ее к ебеням.

Сестра (входит проверить капельницу). А Аня где?

Алла. Вышла ваша Аня. Бросила отца вот.

Сестра. Вы хоть за ним тарелку помойте. (Замечает разлитый морс на полу.) Господи, а это что такое?

Алла. Да вот стал тянуться, уронил. Я ему говорила, а он не слушает.

Сестра (берет швабру). Такой шебутной, с ним уже тут все измучились (замечает таблетки). А таблетки-то зачем бросил, а? У нас тут фабрика, что ли? ты что ж творишь-то?

Алла. Ну вы уж не кричите так на него, он же больной.

Сестра. А вы бы хоть проследили, за ним следить нужно.

Алла. Ой, доча, я сама больная (показывает на  свои бирюзовые сапоги). Вон ноги-то распухли, еле дошла. А дома двое внуков, зять работает, у Юрки зубки режутся. А тут больница. Всё приглядите, подохнуть не дадите, отвечаете.

Сестра. Ну вы даете, ваще.

Алла. Я, если нужно, главному вот вашему врачу пожалуюсь, что вы не ухаживаете за больными, это обязанность ваша. Вам за это деньги платят.

Сестра. Поработала бы тут одна на четыре палаты.

Алла. А я, детусь, свое отработала, я на пенсии. А ты молодая, насильно никто ж не загонял. Так что сама тарелку его помоешь. (Николаю Андреевичу) Андреич, ну я пошла.

Сестра. А почему так вином пахнет (принюхивается)? Вы тут пьете, что ли?

Николай Андреевич. Нет, она не пьет.

Алла. Да у вас тут по коридорам такой кумар, хоть топор вешай, туалет нараспашку, окно открыто, все курят, больные, прям на этих ходунках туда шастают. Еще спрашивает, главное, кто пьет. Сюда вот комиссию приглашу, они тут вам устроят.

Сестра (вытирая пол, тихо). Ладно, иди, иди отсюда, шалава.

Алла. Что? Что ты сказала? Андреич, она меня обозвала. Нет, ты слышал!

Николай Андреевич. Я… мне как-то нехорошо. Ал, а где Аня? Набери мне ее. Мне что-то нехорошо. Ты иди. Устал я, спать хочу.

Алла. Да не знаю, где тут у тебя в телефоне чего (смотрит в телефон). Да он разрядился у тебя. Ладно, я ей из дома позвоню. (Подходит к постели, нависает над мужем) Ну что, Андреич, давай, не хворай. Все будет хорошо. С Анькой я улажу, улажу. Свои люди. Я уж не обижаюсь на нее, я привыкла к обидам всем этим. Так живем, сухари жуем. Ты главное вылезай, вылезай. Ромка завтра придет. Всё, чао.

Алла уходит, немного пошатываясь.

Николай Андреевич (Сестре). Рая, Раечка, я прошу, набери мне Аньку.

Сестра (недовольно). Щас, за твоей женой сначала уберу. (тихо) Лахудра.

Затемнение.

..........................................................................