Андрей Курейчик
«Осторожно — женщины!»

Действующие лица:

1. СЕРЖ ДЮБУА — французский художник.
2. ЛУЛУ — студентка филологического факультета.
3. ЖАКЛИН — барменша ресторана “Старая Каракатица”.
4. МАРИСАБЕЛЬ — дама из “высшего света”.

Акт 1.

Действие 1.

(Серж один. Он явно кого-то ждёт, готовится, прихорашивается, надевает большие очки. Манеры типичного ловеласа. Звонок в дверь. Он срывается со своего места).

Серж. Кто там?

Лулу. Это я, это я, любимый. Твоя Лулу.

Серж. Как я рад, что ты пришла. Проходи, проходи. (Входит Лулу, тоже в громадных очках и с книжками под мышкой). Я так ждал тебя.

Лулу. Ждал? Я тоже очень спешила к тебе, Серж. Я так торопилась увидеть тебя. Мне кажется, что прошла целая вечность с тех пор как мы встречались там, в кафе на Монмартре. Ты знаешь, я как чувствовала, что ты меня ждёшь. (Они обнимаются и целуются).

Серж. Садись, садись вот здесь. Хочешь конфету?

Лулу. Ты такой заботливый, Серж. Ты настоящий мужчина — совсем не такой, как мои одногруппники. Они все тупоголовые. Дети. Ни о чём серьёзно не думают. А ты совсем не такой…

Серж. Ты тоже совсем не такая, как обычные девушки. Я сразу понял, что ты гораздо глубже, гораздо серьёзнее, взрослее своих сверстниц. Что ты уже не девочка, а настоящая женщина. Я влюбился в тебя сразу и продолжаю любить тебя, моя милая Лулу.

Лулу. Я тоже, я тоже… Я тоже буду любить и заботиться о тебе, Серж. (Он подсаживается к ней). А чем ты занимался сегодня?

Серж. Думал о тебе. Ждал, когда ты придёшь.

Лулу. Я знаю. А ещё чем?

Серж. Сходил в магазин, купил сыру, колбасы и туалетной бумаги.

Лулу. Хорошо.

Серж. Но это ещё не всё. Сегодня я написал для тебя стихотворение.

Лулу. Для меня?

Серж. Для тебя, счастье моё. Я понял, что моё сердце разрывается от разлуки с тобой, и мне не оставалось ничего, кроме как излить душу в стихах.

Лулу. Ты прочтёшь мне его?

Серж. Да.

Лулу. Сейчас?

Серж. Если хочешь. (Она кивает. Он читает ей стихотворение).

Лулу. О, это так романтично, Серж. Так романтично. (Едва не плачет от умиления). Мне ещё никто не писал таких стихов. То есть, мне стихи посвящали, парни, конечно же, но я там у них то “машинка”, то “тычинка”… А ты! Это так трогательно, так красиво… Ты словно Ромео… А я твоя Джульетта. И мы будем любить друг друга вечно.

Серж. Конечно будем. (Начинает её обнимать). И начнём прямо сейчас.

Лулу. (Отстраняясь). Нет, я сейчас не могу.

Серж. Ну почему?

Лулу. Я не готова.

Серж. Ну ты ж не булочка.

Лулу. Да и вообще, я думаю, мы ещё слишком мало знаем друг друга. Мы ведь только недавно познакомились.

Серж. Какое значение имеет время… перед вечностью… Мы ведь так любим друг друга.

Лулу. Вот поэтому ты и должен понять мои страхи. Я ведь ещё никогда… того, не была с настоящим мужчиной.

Серж. Ну хорошо, когда?

Лулу. На следующей неделе.

Серж. (Смотрит в свой блокнот). В четверг?

Лулу. Почему в четверг?

Серж. А что такое?

Лулу. Ничего, просто…

Серж. Ты будешь готова в четверг?

Лулу. Думаю, да.

Серж. Хорошо, ты права, нам надо поближе узнать друг друга. Хотя я готов любить тебя, даже ничего о тебе не зная. Но пусть так. Твоё решение для меня — закон! Значит в четверг?

Лулу. Угу.

Серж. Как твоя учёба?

Лулу. Ой, я совсем забыла! Сколько сейчас времени? (Смотрит на часы). Уф, всё нормально, ещё не опоздала…

Серж. Куда?

Лулу. Ты не представляешь. Я тебе совсем забыла рассказать. У меня сегодня такое, такое…

Серж. (Передразнивая). Какое такое?

Лулу. Контрольный тест по французскому. Это такой страх, такой страх! Я так боюсь. Серж, я никогда так не боялась. Нет, конечно когда-то боялась, наверное, но всё равно страшно. Мне кажется, что я просто сегодня умру от страха.

Серж. А как же тогда четверг?

Лулу. Ты всё шутишь, а я серьёзно. Я сегодня целую ночь не спала — готовилась. Столько надо было выучить, сейчас покажу. (Открывает свои книги). Вот это, и это. Вот сколько.

Серж. Что, неужели это всё можно выучить?

Лулу. Я всё выучила. Только я такая трусиха! Как увижу вопросы, обязательно что-нибудь забуду. И потом ни за что не вспомню!

Серж. Ну чего ты забудешь?

Лулу. От страха.

Серж. Да не забудешь.

Лулу. Забуду.

Серж. Не забудешь. Давай представим: я преподаватель, ты — студентка. Понимаешь? Разыграем этот зачёт, и ты увидишь, что это совсем не страшно. Давай… Иди туда. Я приглашу. (Импровизация на тему зачёта. Лулу тянет билет, готовится, но ничего не может вспомнить).

Лулу. Забыла! И на зачёте забуду!

Серж. (Не выдержав, кричит).Ты что дурная? Да не забудешь!

Лулу. (Плачет). За-абу-уду-у…

Серж. Ну хорошо, забудешь.

Лулу. Вот ты какой! Ты считаешь меня глупой. Совсем в меня не веришь.

Серж. Ну что ты, любовь моя. Я верю, что у тебя всё будет хорошо.

Лулу. Правда?

Серж. Ну утри слёзки. Соберись. Ты же взрослая. Будь молодцом. Я здесь буду сидеть и качать тебе туда, в твою “Сорбонну”, флюиды. И пусть только они посмеют не поставит тебе отличную оценку!

Лулу. Ой какой ты страшный бываешь, Серж. Спасибо тебе, ты хороший. Ты знаешь, я сегодня нашла котёнка.

Серж. Котёнка? Как мило…

Лулу. Представляешь, выхожу на лестничную площадку, а он там стоит: маленький, несчастный, мокренький, грязненький… Белый с рыжим.

Серж. И что?

Лулу. И мяучит.

Серж. Странный котёнок.

Лулу. А мне его так жалко, так жалко, как Матери Терезе… (На улице кричат мальчишки).

Серж. Засран…!

Лулу. (Шокированная). Что?

Серж. Я говорю, что за сравнение: “как матери Терезе”. Ну и что ты с ним сделала?

Лулу. С кем?

Серж. (Не выдерживает). С мелким, мокрым, грязным, орущим котом.

Лулу. Он ещё котёнок. Я снесла его в приют для бездомных кошек. Домой мне мама его взять не разрешила.

Серж. Жалко. Ты знаешь, я так люблю животных.

Лулу. Я так и думала про тебя, Серж. Такой человек как ты, просто не может не жалеть животных.

Серж. Да. Видишь, как у нас с тобой много общего.

Лулу. Ты знаешь, а я тоже принесла тебе подарочек.

Серж. Что, спекла мне пирожок?

Лулу. Нет, почему пирожок. Платок. Вот, смотри, я его вышила своими руками. Здесь твои инициалы. (Дарит ему платок).

Серж. (Иронично). Да, я как раз мечтал о чём-то в этом роде… (Нетерпеливо смотрит на часы). А когда пара?

Лулу. Ой, ты всё помнишь. А я с тобой совсем о времени забываю. Мне так трудно расстаться с тобой, милый.

Серж. Мне тоже, солнце моё.

Лулу. До четверга?

Серж. Подготовься хорошенько.

Лулу. А что будет?

Серж. Экзамен.

Лулу. Я понимаю. Я постараюсь. Только ты не суди строго, у меня никогда такого не было.

Серж. А ты почитай какую-нибудь книжку…

Лулу. Серьёзно?

Серж. Да..

Лулу. Скажи ведь ты больше никого любить не будешь кроме меня?

Серж. Конечно нет.

Лулу. Никогда, никогда?

Серж. Ну, насколько позволит природа. Ладно, всё, Лулу, пока.

Лулу. Пока, Серж. Держи за меня кулачки.

(Она уходит).

Действие 2.

Серж. Значит в четверг. Так и запишем. (Берёт блокнот). Четверг. Лулу. Хм. Эк-за-мен. Мм-да. (Дразнит её). Я ещё не готова. Мы ещё не достаточно знаем друг друга. Ничего, ты меня узнаешь! Я тебе обещаю. (Снимает очки). Ох уж эти студентки. Стоит только связаться, потом столько возни… Зато доступно. Недорого. И иногда даже качественно. Столичный университет. Филфак. Чистые поэтические души. Чувствуешь себя пожирателем младенцев, но, что самое смешное, они ведь сами попадаются на эту удочку, причём делают это с удовольствием. Более того, они сами тебя ловят. Сидишь себе в кафе, перед тобой панорама весеннего Монмартра, ты задумчив, никого не трогаешь. Пять минут, и ты уже чувствуешь, что на тебя кто-то пялится. Ответный взгляд, две три улыбки, строишь из себя полного идиота, задаёшь какой-нибудь дебильный вопрос, типа: “Вы случайно не моя студентка? Мне кажется я на вашем курсе читал Мольера? Нет? Простите, перепутал. А вы где учитесь?” Десять минут и ты узнаешь имя, фамилию, где учится, где живёт, что любит и чего хочет в этой жизни. Ну что тебе остаётся после этого? Даже как-то стыдно не воспользоваться. Обидеться ведь. Но Лулу замечательная… (Из кулис доносится громкий голос Жаклин).

Жаклин. Чёрт подери тебя с этим подъездом! Дети — пошли вон! Не дети, а черти… Темно, хоть глаз выколи! Так и ноги себе поломать не мудрено. Серж. (Стук в дверь). Серж, чёрт тебя подери! Серж, я знаю, что ты дома!

Серж. Ой-о… Жаклин. Что она тут делает в такое время?! (Лихорадочно разбрасывает вещи, взъерошивает себе волосы и бежит к двери. В комнату врывается Жаклин и сначала даже не замечает его).

Жаклин. Серж, Серж! Ты где? Это я, Жаклин. Твоя Жаклин. Не вздумай от меня прятаться, черт подери. (Оборачивается). А вот ты где. Ты чего там стоишь?

Серж. Ничего.

Жаклин. Ну и видок у тебя. Ты спал что ли?

Серж. Ну спал. А что, это запрещено Уголовным кодексом?

Жаклин. У-у-у… Угрюмый, чёрт. Что, не ждал?

Серж. Нет, но я всё равно рад тебя видеть.

Жаклин. Я тоже рада тебя видеть, мой головастик! (Хватает его и страстно целует). Я на пять минут.

Серж. Ну чего же на пять?

Жаклин. На пять, мой милый, на пять! Так что нечего ластиться. Ну не обижайся, я же любя. Просто не успеем.

Серж. Ну как знаешь. Тебя с работы отпустили?

Жаклин. Отпустили! Чёрт меня оттуда кто отпустит! Хозяин этого крысятника, сволочь, так и сказал: “Ты сдохнешь за стойкой бара”. Ты представляешь? Это мы ещё посмотрим, кто сдохнет и когда. Я сейчас над этим работаю.

Серж. Жаклин.

Жаклин. Да это шутка, Серж. Где твоё чувство юмора? Эту сволочь, моего хозяина, ни один яд не возьмёт. Даже тот бурбон, который он разбавляет сырой водой, для клиентов. Слушай, ты устало выглядишь. Что, неужели работал?

Серж. А что, это какое-то событие?

Жаклин. Я тебя умоляю, Серж. Если ты начинаешь работать, значит в мире что-то идёт не так. Может ты в своём подъезде поскользнулся и головой о ступеньку ударился? Дай посмотрю.

Серж. Да ну тебя…

Жаклин. Я же пошутила. Ну не будь таким твердолобым. Ты что, и вправду работал?

Серж. Да, то есть…

Жаклин. Ладно, ладно… (Любовно хлопает его по щекам). У ты мой… Авось не помрёшь. Ну что ты на меня смотришь? Предложи мне сесть.

Серж. Садись.

Жаклин. Спасибо, ты галантен как всегда. (Делает ему многозначительный жест. До Сержа доходит).

Серж. А-а… Может выпьешь чего?

Жаклин. Ты что не видишь? Я в стрессе! Я в стрессе, Серж. Конечно выпью. Мне надо немного успокоиться. Нервы, нервы, чёрт побери. Да и ты выпей. Какой-то ты вялый сегодня.

Серж. Я просто задумчивый.

Жаклин. Ну ладно работать, но то, что ты думать начал — никогда не поверю. (Хохочет). Шучу, шучу, шучу…

Серж. Ты что будешь: ром или водку?

Жаклин. И то и другое.

Серж. По очерёдности?

Жаклин. Вместе! Сливай всё. По раздельности не успею. Я сегодня как Джеймс Бонд, как говориться, “смешивай, но не взбалтывай”.

Серж. Ну смотри, Джеймс Бонд… Чтоб ядерного взрыва не было.

Жаклин. (Громко хохочет). Ну ты как скажешь, Серж. Так вот зачем я пришла. Да ты садись, садись ко мне, мой цыплёночек — ух, давно я тебя не общипывала. А это что? (Находит на спинке дивана платок, подаренный Лулу). Что это, Серж. (Хохочет). Серж, ты стал пользоваться носовым платком?

Серж. Да, я стал пользоваться носовым платком, Жаклин. Что в этом необычного?

Жаклин. Розовым?

Серж. А что в этом такого?

Жаклин. В цветочек? Серж, на нём твои инициалы. Ты что, вышивал на своём носовом платочке?

Серж. Ну за кого ты меня принимаешь, Жаклин. Конечно нет! Это… это мне мама прислала из Марселя.

Жаклин. Но ты же говорил, что ты сирота.

Серж. А она давно прислала. А сегодня я вещи перекладывал и нашёл.

Жаклин. Да? Ох, Серж, ты иногда как выдашь. Ты меня совсем отвлёк. Я же хотела тебе что-то рассказать. Так вот. Сегодня… Сегодня прихожу я на работу. День — хреновый! Забегаловка — полная! Рожи — пьяные! Всё как обычно. Бегаешь целый день, чтоб только помочь надраться всяким неудачникам. И вот один такой кадр (сразу видно — не местный, в костюме, в галстуке)… Я сразу поняла, он туда надраться пришёл. И так, ты знаешь, хорошо начал. Портвейн, потом виски, ещё виски… Смотрю, он уже и косить начинает… Головку плохо держит. Я ему “эй, мэтр, ты того, осторожней”… А он мне: “Не к чему мне осторожность, я хочу упиться до беспамятства”. Ну хорошо. Это право каждого француза напиться до беспамятства, когда ему приспичит. Но мне, ты знаешь, любопытно…

Серж. Кто бы сомневался.

Жаклин. Ну я его и спрашиваю. “Мол у вас праздник какой?” Он мне: “Праздник!” И хрюкает так, по-свински, ну прямо как ты в постели. А потом говорит: “Жена — сволочь, хм, ангел — изменила мне. Утром узнал. Был в командировке…” И ля-ля-ля — дальше обычная история.

Серж. А ты?

Жаклин. А я говорю: “Ну так брось её, раз такая падаль”.

Серж. Разумно. А он?

Жаклин. Он мне: “Я её люблю”. И сопли так пустил… Мол: “Налей мне ещё”. Терпеть не могу соплей! Мужик ты или нет в конце концов! Взял бы нож и порешил их обоих. А что сюсюкаться? Вот если бы я своего за изменой застукала, убила бы обоих! Тут же! Убила бы! Уничтожила! Искорежила и ногами растоптала! Мразь такую! Слышишь, Серж, если узнаю, что ты мне не дай бог…

Серж. Ну что ты, что ты, Жаклин… Как ты вообще могла такое подумать?! Я — тебе изменить?! Это нонсенс! Это просто… У меня нет слов… Жаклин, ты же знаешь как я к тебе отношусь. Я не могу без тебя! Более страстной женщины в мире не существует. Я обожаю тебя! Помнишь, в ту ночь, в какой-то грязной подворотне, под вой собак? На тебе были кружевные чулки (Прислоняется к ней). О, это было какое-то безумие… Мы были хуже мартовских котов…

Жаклин. Так я тебе не дорассказала. Короче, этот рогоносец надрался как свинья. А вот силёнок, видимо, своих не рассчитал: хлебнул рому и его начало рвать. То есть не вырвало, а он своей блевотиной подавился, и давай задыхаться. Это было так смешно. (Она хохочет). Понимаешь, я подумала, он смеётся. А потом смотрю — синий весь, подрагивает так. И звуки такие идиотские: их-их-их-их… “Да чтоб тебя!” — я ему. Ведь точно задохнётся! Подбегаю, засовываю ему два пальца в рот, как надавлю ему на что-то там… Тут это всё и фонтаном, и прямо на меня (Серж отстраняется). Откачали его. А мне вот душ принять надо.

Серж. Что же ты раньше не сказала?

Жаклин. Я же тебе объясняю — стресс! Не каждый день ты спасаешь рогатого мужика, подавившегося собственной блевотиной. Ха, ха…

(Идёт в ванную).

Серж. Можешь пользоваться моим полотенцем.

Жаклин. Не беспокойся, найду чем пользоваться, любовничек. (Дикий крик).

Серж. У меня кран сломан…

Жаклин. Чёрт побери! Чуть не сварилась! Опять у тебя кран не работает? Что за мужики! Ладно в следующий раз приду — починю…

(Звонок телефона. Серж судорожно хватает трубку).

Серж. (Шепчет). Алё. Да, я. Чего шепчу? Я не шепчу — телефон плохо работает. Да, завтра вызову мастера. Что, придёшь? Когда? Через полчаса?

Жаклин. (Из ванны). Где у тебя шампунь?

Серж. (В трубку) Сейчас. (Жаклин, громко). На полочке. (Опять в трубку). Что? Нет, у меня никого нет. Это телевизор. Что? Да, телевизора у меня нет. Тогда радио — орёт. Реклама шампуня… Нет, приходи конечно. Конечно я тебя люблю. Да, жду с нетерпением. Целую. Пока…

(Выходит Жаклин)

Жаклин. Ты звонил по телефону?

Серж. Я? С чего ты взяла?

Жаклин. У тебя телефонная трубка в руке.

Серж. Ошиблись номером.

Жаклин. Ладно, мне пора. Хозяин небось так и мечет икру, чёрт его подери! Не бойся, я к тебе скоро приду, мой маленький скорпиончик.

Серж. Скоро?

Жаклин. Завтра, завтра на ночь. Ох, что я с тобой сделаю! Р-р-р… Ты будешь мой. Весь! Ты будешь кричать! (Начинает его трясти. Снова его страстно целует). Всё я пошла. (Выходит. Её голос доносится из подъезда). Пошли к чёртовой матери от моей машины!..

Действие 3.

Серж. Ух, ещё чуть, чуть — и всё. Приди Жаклин на десять минут раньше… О, что могло бы случиться… Да, это как будто прогулка по минному полю. Всё время на волоске. Причём совершенное неспециально. Совершенно! И как так получается — сам не знаю. Совершенно искренне пытаешься вести праведную, нормальную, честную жизнь: встречаешь девушку, красивую, замечательную, влюбляешься в неё… Живёшь. Живёшь, живёшь, живешь… А затем вдруг встречаешь ещё одну девушку, тоже красивую, тоже замечательную, и ты тоже пытаешься вести праведную, нормальную, честную жизнь, но уже и с ней. Затем ещё кого-нибудь встречаешь… И в итоге у тебя три правильные, нормальные, честные жизни, а ты сам при этом типичный, аморальный и бесчестный лицемер. Парадокс какой-то… Тайна природы. (Берёт стакан Жаклин) Да, тут главное не мешать…(Звонок в дверь). О, ещё одна. Да, иду, иду…

(Входит Марисабель).

Марисабель. Привет, дорогой. Заждался?

Серж. Конечно, ты замечательно выглядишь, Марисабель.

Марисабель. Правда?

Серж. Я всегда говорил, что светлое тебе к лицу. Проходи. Ты откуда?

Марисабель. А, сегодня в Елисейском дворце давали приём в честь нового посла Германии. Скукотища. О, как я тебе завидую, Серж, что ты избавлен от необходимости ходить на все эти приёмы, рауты… Представь себе, такое скопище совершенно безвкусно одетых женщин. Мадам Бове, ты знаешь мадам Бове? О, ты наверняка видел её, она жена министра обороны.

Серж. Не помню.

Марисабель. Но ты видел министра обороны. Можешь себе представить какая у него жена. Так вот мадам Бове пришла в оранжевых перчатках. Но это же дикость, Серж, это просто неприлично! Мне это сам Диор сказал. Так и говорит: “Посмотрите на эту даму в перчатках, она выглядит как картина Пикассо”. Ох, нынешнее парижское общество — просто болото.

Серж. Я туда никогда не стремился.

Марисабель. У них совершенно отсталые представления об искусстве. Просто ретроградство какое-то. Представь себе, они до сих пор считают Ронсара величайшим поэтом. И это после Бодлера, Верлена и Рембо…

Серж. Да, просто ужас. Но ты никогда не была похожа на них. Ты истинная ценительница прекрасного.

Марисабель. Но мне так трудно среди всей этой безвкусицы… Только ты меня понимаешь, Серж.

Серж. Что же ты стоишь, Марисабель? Садись…

Марисабель. Ой, как у тебя тут не убрано, Серж, какой бедлам. Я же даю тебе деньги на уборщицу.

Серж. Она уехала. На три дня. У неё умер племянник в Нанси, я отпустил её.

Марисабель. Но разве можно было оставлять тебя на три дня? Это самоубийство! Ты же сущее дитя. Тебе же двух часов достаточно, чтобы дойти до первобытного состояния. Художник… Художник — это же не человек, это творческая натура. Она не признаёт порядка. Она не признаёт диктатуры! Хаос. Хаос — её стихия.

Серж. Как ты меня понимаешь, дорогая.

Марисабель. Но я же тебя очень хорошо знаю, Серж. Какой ты ранимый, какой ты весь погружённый в искусство, в свои замыслы, свои картины… Ты отшельник. Ты бедуин.

Серж. Кто?

Марисабель. Ты уже разучился общаться с людьми, понимать реальный мир. Ты ребёнок. Ты чист. Ты вне, вне всей этой бытовой скверны, вне этих житейских мелочей. Ты весь в прекрасном… Я тебе так завидую, Серж.

Серж. Да, да ты права… Мне трудно разобраться в реальном мире. Ты знаешь, Марисабель, я сейчас задумал одну картину.

Марисабель. Мой Сезанн.

Серж. Она будет называться “Зима и ананас”. Представляешь, зима, Сибирь, тундра, эскимосы, понимаешь, эскимосы, узкоглазые такие на собачьих упряжках, северное сияние, а посреди гладкого, до самого горизонта заснеженного поля…

Марисабель. Ананас?

Серж. Нет, зачем же. Откуда там ананас?

Марисабель. Не ананас?

Серж. Ананасовое повидло! В банках. Понимаешь, эскимосы везли его на упряжках, а упряжка перевернулась в сугробе. И банки с повидлом высыпались.

Марисабель. О, я уверена это будет великое полотно! Ты будешь как Матисс…

Серж. Но самое главное это повидло будет синее!

Марисабель. Почему?

Серж. Ему холодно.

Марисабель. Гениально. Это же целое новое направление в живописи.

Серж. Я уже и название придумал: импрессиореализм.

Марисабель. Да, моё сердце и художественное чутьё никогда меня не обманывает. Но когда же ты нарисуешь меня? Ты же обещал.

Серж. Скоро, скоро. Мне надо поймать вдохновение. Мне надо, чтобы меня больше ничего не отвлекало. Ничего. Никакие житейские, как ты сказала, проблемы…

Марисабель. А что, моего Рафаэля что-то отвлекает?

Серж. Да нет, не то чтобы… Вчера счета пришли.

Марисабель. О, какая мелочь. Ты не беспокойся. Сколько?

Серж. Четыре тысячи франков. Но, ты же знаешь, я не приму от тебя денег…

Марисабель. Ох, ты такой гордый, такой гордый… Ну, Серж, будь же умницей.

Серж. Нет. Я мужчина, мне не позволяет внутреннее достоинство.

Марисабель. Серж, я же твой лучший друг. А лучшие друзья всегда помогают друг другу.

Серж. Нет, не возьму.

Марисабель. Ну пожалуйста.

Серж. Никогда.

Марисабель. Ну ради меня.

Серж. Нет.

Марисабель. Бери.

Серж. Не возьму, не уговоришь.

Марисабель. Бери, Серж.

Серж. Нет.

Марисабель. В последний раз предлагаю.

Серж. Уговорила. Не могу тебе ни в чём отказать, моя лапочка. Но я тебе отдам, всё, всё до последнего франка. Обещаю.

Марисабель. Хорошо, хорошо… Это моё предназначение, моя миссия спасать прекрасное в этом мире. Если я не могу сама писать картины, то должна помочь тем, кто может. Талантливым художникам, как ты, Серж.

Серж. (Встревоженно). Их много?

Марисабель. Это метафора. Ты понимаешь, помогать тебе — это мой долг, моя карма. Я чувствую ответственность за тебя перед человечеством. А кроме того, я люблю тебя, Серж. Ой, что-то я разнервничалась. Слезу пустила. У меня тушь не потекла?

Серж. Нет вроде…

Марисабель. Где у тебя ванная? Ах да… Сейчас приду. Мне надо попудрить носик. Только не подглядывай.

(Входит в ванную).

Серж. Упаси боже. (Начинает кривлять её). Это мой долг, моя карма… Дура. (Из ванной доносится дикий крик). Что? Что случилось, Марисабель? Увидела таракана?

(Выходит Марисабель, держа в руках какой-то флакончик).

Марисабель. Что это?

Серж. Что?

Марисабель. (Едва не плача). Как ты мог, Серж?!

Серж. Да что такое?

Марисабель. Это.

Серж. Что это?

Марисабель. У тебя была женщина.

Серж. С чего ты взяла?

Марисабель. Серж, почему у тебя в ванной жидкость для снятия макияжа?

Серж. (В сторону) Жаклин — дура! Говорил же себе, всё всегда проверяй. (Марисабель, вкрадчиво). Какая жидкость?

Марисабель. Для снятия макияжа! У тебя в душе была женщина!

Серж. Почему сразу женщина?

Марисабель. А кто? Или, может быть, ты у нас пользуешься косметикой?

Серж. Клянусь тебе, это какое-то недоразумение…

Марисабель. Ты негодяй, Серж!

Серж. Марисабель, ну как ты могла обо мне такое подумать? В моём душе — женщина. Фу! Какая гадость!

Марисабель. Как же тогда это объяснить?

Серж. Ну как… Очень просто.

Марисабель. Я слушаю.

Серж. Я ходил в магазин купить шампунь, а мне, по ошибке, подсунули это. Я подумал, что это шампунь…

Марисабель. В таком тюбике?

Серж. Ну ты же знаешь какой я рассеянный. Я как раз думал о новой картине… Об эскимосах. В такие минуты я сам не свой. Я не заметил. Бывает…

Марисабель. Но этим же пользовались! Флакон полупустой.

Серж. То-то я смотрю у меня с волосами что-то не то… Точно! Как славно, что всё открылось. Марисабель! Ну ты веришь мне, своему Буанаротти, своему художнику?

Марисабель. Ты говоришь правду?

Серж. Посмотри в мои глаза…

Марисабель. Ты не обманываешь меня? Точно?

Серж. Я тебя никогда и ни в чём не обману. Ты мне веришь?

Марисабель. Я верю тебе, Серж. Я не хочу верить во всякую низость. Вокруг столько низости, и только в тебе я нашла чистоту. Обман — это так ужасно! Это как нож в спину. После такого не хочется жить. Да, я верю тебе, Серж. Только учти, если ты не оправдаешь моё доверие, тебя посадят в тюрьму. Это я тебе обещаю. У меня на руках твоих необеспеченных векселей на восемьдесят тысяч франков. Я скупила их, чтобы кредиторы не беспокоили тебя и не отвлекали от творчества. А кроме того, мой дядя — прокурор республики.

Серж. А тётя — окружной судья. Папа был министром юстиции. А прапрадед — маршалом Наполеона. И весь твой род тянется на двенадцать веков, и все предки сплошь прокуроры, судьи и юристы…

Марисабель. Ну не сердись. В отличие от них, я решила покровительствовать искусствам. Не сердись, прости, я просто так боюсь обмана. Ты же знаешь, я люблю тебя, Серж. (Целует его).

Серж. Я знаю. Я тоже люблю тебя. Ты замечательная, Марисабель, ты так обо мне заботишься, так опекаешь. Никто бы меня так не опекал.

Марисабель. Хочешь, я приду к тебе завтра вечером?

Серж. Очень. Но как раз завтра я собирался делать эскизы…

Марисабель. Конечно, конечно. Как я могу отрывать тебя… А послезавтра?

Серж. Подай пожалуйста мне блокнот.

Марисабель. Блокнот? Зачем?

Серж. Да, память моя иногда меня подводит. (Просматривает блокнот). Послезавтра? Хорошо. Марисабель, я буду ждать тебя послезавтра. Очень, очень ждать… Я хочу писать тебя обнажённой, Марисабель. (Обнимает её и целует).

Марисабель. Мне надо ехать. У меня ещё ужин у мадам де ля Муи, жены премьер-министра. Нам с ней надо кое о чём посекретничать.

Серж. Женские разговоры.

Марисабель. Её муж глупостями занимается. Он серьёзно думает, что управляет Францией. Это признак полного идиотизма. Францией управляют женщины.

Серж. Ну удачи тебе. До встречи, любимая.

Марисабель. Пока, мой Веласкес.

(Марисабель уходит).

Серж. Ох, тяжёлый денёк сегодня. Чувствую себя так, словно выиграл чемпионат мира по боксу. Жаклин — предательница! Как она могла со мной так поступить! Забывать у меня в душе свою косметику! Это же предательство! Господи, ты есть. Как я вывернулся? Сам не пойму. А впрочем, это тоже закономерность. Женщины — удивительные создания. Они скорее поверят совершенно идиотским басням, чем собственным глазам. Даже если бы я сказал, что тюбик этот мне подарили инопланетяне, и то бы она поверила. Ей так легче. Так в чём тут моя вина? И всё-таки, ты играешь в опасную игру, Серж, игру не на пять франков. Но чёрт побери, как говорит Жаклин, француз я или нет! А если француз, то должен рискнуть!

(Уходит).